Если принять нашу датировку «Повести о начале Русской земли», то известия о русских событиях X — XI вв., помещенные в ней и не заимствованные из византийских источников, позволяют судить о том, что понималось под Русью и Русской землей в начале XI в., а тем самым и о более раннем времени, по крайней мере о второй половине X в. Для определения того, что первоначально входило в состав «Повести о начале Русской земли», служит текст Новгородской I летописи, за исключением рассказа о призвании князей, о котором речь будет идти особо.
Анализ этих известий убеждает нас в том, что в X в. под Русью и Русской землей, как и в более позднее время, понималась Киевская земля. Приведем несколько примеров, пользуясь текстом Новгородской I летописи. Рассказывая о походе Олега на Царьград, летописец говорит: «Игорь и Олег пристроиста воя многы, и Варягы и Поляне и Словене и Кривичи» 19.
17 ЛЛ, с. 77.
18 НЛС, с. 21.
19 Там же, с. 6.
Здесь варяги отличены от славянских племен; поляне — жители Киевской земли, словене — новгородцы, кривичи — жители Смоленской земли. Замечательно отсутствие даже упоминания о Руси. Но кто понимался под Русью — видно из дальнейшего рассказа. Древляне говорят об Игоре: «се князя убихом Рускаго», но Игорь княжил в Киеве, значит Киевская земля — это и есть Русь. Говоря о покорении радимичей Владимиром, летописец /30/ замечает, что они «платить дань Руси, повоз везуть и до сего дни» 20. Но что это за Русь? Конечно, не варяги, которые при Владимире резко отличались от русского населения.
Летописные известия X в. ясно различают варягов и Русь. Для летописца не было никакого сомнения, что русская и словенская грамота — одно и то же, «а словенеск язык и рускый один... аще и поляне звахуся, но словенская речь бе». Это сознание единства русского и славянского языка еще более подтверждается летописными словами [о том, что] «словеньску языку учитель есть Павел, от него же языка и мы есме Русь». Итак, анализ летописных известий IX — X вв. приводит нас к мысли, что эти известия были записаны уже в начале XI в., что они дают ясное представление о терминологии более раннего времени (X в.) и что в X в. под Русью, как и позже, понималась совершенно определенная область, именно — Киевская земля.
Наш вывод, впрочем, не противоречит летописному сказанию, по которому название «Русь» появилось не в XI — XII вв., а значительно раньше: в IX в. в Новгороде, в начале X в. в Киеве. Летопись присваивает название «Русь» варягам, от которых это имя перешло к славянам, — «и от тех варяг... словет Руская земля» 21. В этой фразе заключается опорная точка, от которой вот уже два столетия исходят норманисты в своих представлениях о начале Руси. Недаром же Ф. Браун в своем исследовании о гото-славянских отношениях пишет: «Русское государство, как таковое, основано норманнами, и всякая попытка объяснить начало Руси иначе будет напрасным, праздным трудом» 22.
Основные доказательства теории норманистов держатся, в сущности, на двух летописных известиях, которые ставят знак равенства между варягами и Русью. Первый рассказ заканчивает летописный перечень народов, ведущих свое происхождение от сыновей Ноя, легендарных Сима, Хама и Афета. Летописец пишет: «Афетово бо и то колено: Варязи, Свеи, Урмане (Готе), Русь, Агняне, Галичане, Волхва, Римляне, Немци, Корлязи, Веньдици, Фрягове...» 23, Таким образом, Русь поставлена между готами и англичанами, хотя по точному смыслу может и не принадлежать к варяжским племенам, ибо к ним нельзя, например, относить упомянутых далее римлян; кроме того, слово Русь вообще отсутствует в Троицком (утраченном) и Радзивилловском списках. Почти однородное место читаем в рассказе о призвании князей: «идаша за море к Варягом к Руси, сице бо ся зваху тьи варязи суть, яко ее друзии зовутся Свое, друзии же Урмане, Анъгляне, друзии Гъте, тако и си...»